Наследница по прямой
Благодаря усилиям этих женщин многим людям, прежде обреченным на слепоту, было сохранено зрение, а операции на глазах стали менее травматичными. Каждая в свое время заведовала кафедрой глазных болезней БГМУ(МГМИ) , была главным внештатным офтальмологом Минздрава.
С доктором медицинских наук Тамарой Бирич — наш разговор о ее знаменитой маме, семье и офтальмологии.
Тамара Бирич — профессор кафедры глазных болезней БГМУ, заслуженный врач Республики Беларусь, лауреат Государственной премии Республики Беларусь в области естественных наук, член Европейского общества офтальмологов, автор учебника «Офтальмология» для студентов вузов.
Провела глубокие исследования состояния зрительного нерва при глаукоме. С именем Тамары Андреевны связано внедрение лазерных методов в практику лечения глазных заболеваний.
Яблочко от яблони
— Тамара Андреевна, имея такую известную маму, вы, наверное, с детства были обречены продолжить ее дело?
— Вовсе нет. Конечно, мама нередко рассказывала мне о каком-нибудь неординарном случае. Например, как одну девочку из Гродненской области петух клюнул в глаз, у нее была тяжелая травма. Благодаря сложной операции глаз удалось сохранить. Но сказать, что мама с детства готовила меня к тяжелым медицинским будням, было бы неправдой. Школу № 24 Минска я окончила с медалью. Как и моя подруга Зоя Ходонова, была завзятым театралом, старалась побывать на всех премьерах. Мы с Зоей решили поступать на биофак МГУ, полагая, что учеба там будет необременительной (биологию считали легким предметом) и мы сможем ходить по театрам, приобщаться к высокому искусству. Если бы мама была категорически против, я бы, наверное, настояла на своем. Но она просто спросила: «Ты хочешь быть учительницей биологии? Подумай, может, стоит все-таки выбрать профессию врача». Я поразмышляла и решила поступать в медицинский. Потом в институте определилась с офтальмологией. Во многом эта специальность представляется мне аристократической, поскольку летальные исходы крайне редки и хирургия (точнее, микрохирургия) очень деликатная.
— Чему вы учились у мамы как офтальмолога, врача, ученого?
— Прежде всего отношению к больному. Для мамы не имел значения статус пациента: она ко всем была одинаково внимательна, не считалась с личным временем. Случалось, в сложных ситуациях ее среди ночи вызывали в травматологический пункт при больнице № 3. И она никогда не жаловалась. Мама трудилась почти до конца своих дней, в последние годы не бралась только за полостные операции. Даже во время отдыха она с удовольствием уединялась и работала над монографиями, научными статьями.
— Мешала ли вам фамилия или, наоборот, помогала в вашем профессиональном становлении?
— Думаю, она не сыграла особой роли. Хотя династии в те годы не одобрялись. Считалось: семейственность — это плохо. Конечно, иногда нас с мамой сравнивали. Но меня это не смущало.
— Были ли у вас и мамы такие пациенты, которые запомнились на всю жизнь, стали друзьями?
— Да. Часто вспоминаю Героя Советского Союза вице-адмирала Георгия Никитича Холостякова. Уроженец Барановичей, он в очередной раз приехал в Беларусь, и здесь у него случился острый приступ глаукомы. Ситуация была сложной, требовалась срочная операция. Прооперировала его мама, и очень удачно. После этого всякий раз, приезжая в Минск, Георгий Никитич заходил к нам в гости. Это был такой уникальный человек, что мы засиживались за полночь, слушая его рассказы…
Мама в войну сделала открытие
Татьяна Бирич (1905-1993) — первая в Беларуси женщина-профессор, Герой Социалистического Труда, заслуженный врач БССР, заслуженный деятель науки БССР, почетный гражданин Минска, член-корреспондент Академии наук БССР.
Еще в предвоенные годы внедрила в Беларуси в клиническую практику методы пластической хирургии. Впервые в мире для лечения слепоты применила кислородную терапию, получившую впоследствии широкое распространение в СССР и за рубежом.
В 1961 году одной из первых в мире освоила метод польского офтальмолога Тадеуша Крвавича, предложившего при удалении катаракты использовать низкие температуры.
Татьяна Васильевна фактически создала в Беларуси отечественную офтальмологическую школу.
— А где вашу семью застала война?
— В тот июнь я, двухлетняя кроха, жила у бабушки и дедушки в Борисове. Мама работала в Минске. Случилось так, что главврач 1-й Советской больницы (ныне городской клинической больницы № 3 имени Е.В. Клумова) в это время уехал к своей семье. А поскольку мама была секретарем парторганизации, то ей и пришлось руководство клиникой взять на себя в такой сложный период. Благодаря помощи однокурсника, который тогда возглавлял в Минске штаб гражданской обороны, ей удалось добиться, чтобы раненых, документацию и персонал быстро эвакуировали по железной дороге в тыл. Мама в те дни испытала такой шок, что сама почему-то не села в этот эшелон, шедший на восток через Борисов, а пешком пошла к родным. По дороге пережила немецкие бомбардировки. Все вместе — бабушка, дедушка, я и мама — уходили от подступавших немцев и потом благополучно эвакуировались поездом в Саратов.
— Остались ли у вас какие-то воспоминания об этом периоде?
— Помню, что каждое воскресенье в Саратове (а туда были эвакуированы лучшие творческие коллективы страны) мы с мамой ходили в оперный театр. В этом городе мама проработала всю войну в звании военного врача II ранга: вначале ассистентом, затем заведующей кафедрой глазных болезней Саратовского мединститута. Именно там впервые в мировой офтальмологической практике она применила метод кислородной терапии. А побудил ее к этому случай массового отравления бойцов в Ростове-на-Дону спиртом, «оставленным» фашистами. Ничего не подозревая, мужчины выпили содержимое найденных бутылок, а спирт оказался метиловым. Они ослепли. Тогда мама и предложила использовать оксигенотерапию. В 1945 году мы вернулись в Минск. Город был разрушен. Но, к счастью, наш дом уцелел.
Мужчины в семье не уступали женщинам по таланту
— О мужчинах в вашей семье, признаюсь, знаю меньше. Прочла только о дедушке. Василий Самуилович Бирич в 1900 году приехал в деревню Лошница Борисовского уезда и возглавил там школу, в которой потом проработал 27 лет. Был удостоен звания заслуженного учителя БССР, награжден орденом Ленина за просветительскую деятельность и подготовку педагогических кадров.
— Дедушка окончил ту же Несвижскую учительскую семинарию, что и Якуб Колас. Благодаря его активной деятельности в Лошнице число школьников, в том числе и девочек, увеличилось в несколько раз. Изменился и учебный процесс, более основательным стало изучение словесности и математики.
— Наверное, непросто приходилось вашим отцу и мужу рядом с такими незаурядными женщинами, как мама и вы?
— Мой отец Андрей Терентьевич Шинкевич был партийным деятелем, его репрессировали в конце 1938-го, еще до моего рождения. На поселении он и погиб. После смерти Сталина отца за отсутствием состава преступления реабилитировали. Настоящей опорой для меня в жизни стал муж Евгений Петрович Терешко. Он умер в прошлом году. Мы прожили вместе 50 счастливых лет. Муж был доцентом кафедры«Экономика и организация машиностроительного производства“ БНТУ, кандидатом технических наук, талантливым, многогранно одаренным человеком. Интересовался историей, не раз становился чемпионом БССР по подводному плаванию. Сын Василий, инженер по специальности, стал специалистом по раритетным автомобилям, он профессиональный автореконструктор. Внук Франциск учится на биофаке.
— То есть продолжателей профессиональной медицинской династии пока нет?
— Медики в нашей семье по женской линии. К слову, моя бабушка Мария Леонтьевна была акушеркой. Надеюсь, что внучка Павлинка (онаокончила 5-й класс гимназии № 23) станет медиком и продолжит династию. Признаюсь, давно хочу написать мемуары о нашей семье. Рассказать есть что. Хотя бы для внуков и правнуков нужно оставить воспоминания, как, к слову, в свое время поступил мой дедушка.