Двадцать этажей пороков

  Как огонь создает теплоту, так и чистота охраняет здоровье, а оно — самое большое удовольствие в жизни. Роль моя простая — поддерживать эту чистоту в 20­этажном доме столицы. Элитное место, до центра города подать рукой; 120 квартир. В них живут разные люди, но здоровых, бодрых, жизнерадостных немного…

Чудо хирургии

  Вот толстяк, мечтающий похудеть. Всем говорит, что терять лишний вес не так уж и трудно. «Но я всегда опять нахожу его в своем холодильнике», — смеется он. Хотя горевать надо, воля не воспитана, еда, курево и алкоголь для таких поистине цепи дьявола. 
Вот байкер, считающий, что по­настоящему интересной жизнь становится не после 40 лет, а после 150 км в час. Мотоцикл у него угоняли дважды, пару раз лежал в РНПЦ травматологии и ортопедии, после падения с железного коня рука висела, как плеть. Хирурги взяли нежную мышцу бедра с пучком нервов и вживили куда надо. Рука действует, и он опять гоняет по ночным улицам.+

  А вот по ступенькам крыльца поднимается другое чудо хирургии. На вид женщине лет 60, хотя она моложе. Долго мучилась от головной боли, глушила ее таблетками. Наконец, легла на обследование. Оказалось, мозг поразила опухоль. Взяться за нее из­за размеров никто не отваживался. Рискнули специалисты кафедры нервных и нейрохирургических болезней БГМУ при 9­-й городской клинической больнице Минска.+

  Операция прошла успешно, и, как ни странно, женщина всех узнавала, провалов в памяти не было. А ведь ей удалили 18 нервов и полностью одно полушарие. Теперь она живая реклама. Всем рассказывает, какие чудесные доктора есть на свете, и за их здравие подает записки в храме. Пенсия по инвалидности у нее небольшая, а двух внуков бабушке хочется побаловать, и она приспособилась добывать деньги, ежевечерне обходя дома. В сумке набор отверток и молоток. Выброшенную стиральную машину баба Вера разберет за 10 минут. Извлечет все медные или латунные проволочки, детали из цветных металлов. Говорит, что платят за это неплохо, 700–800 тысяч в месяц набегает. Правда, я частенько ворчу: после ее слесарных работ остается куча мусора, который надо носить в специальный контейнер.+

  Вот крутой предприниматель. Ставит свой внедорожник только в зеленой зоне, никогда не здоровается, вид гордый. Но каждый месяц на 3–4 дня уходит в запой. Тогда жалкий, полуодетый бродит по двору, просит выпить «все что горит» у компаний, которые собираются на детской площадке. Лечился, кодировался, но с очагом возгорания надо справляться врачу вместе с духовником. Только люди больше заботятся о телесном. И пока этот перекос существет, душа будет страдать.+

  На 19­-м этаже жила известная чемпионка. Но когда спорт исчез из ее жизни, стало появляться на его месте спиртное. Легкое вино довольно скоро сменили коньяк и водка. А потом «чернила». Муж ушел из дома. Дети разлетелись. Спортсменка божилась, что ее посещают ангелы. Но невелико чудо увидеть их, великое — увидеть собственные грехи. Женщина опускалась, совсем не следила за собой. Одиночество и алкоголь сотворили тюрьму в неко­гда прекрасной квартире. В одну зимнюю ночь она сгорела заживо в собственной постели. Пожарные залили водой 4 этажа, перепуганные жильцы бегали в ночи, ругались и сокрушались: летом многие сделали евроремонт.+

  МЧС нашу высотку любит, сюда приезжает лестница, коих в городе всего 3, способная добраться до 20­-го этажа. Эта «раскладушка» не раз выручала жильцов 13­-го. Там живет парень­-пироман, неоднократно лечился в психбольнице, в стадии ремиссии его выписывают. Работающие родители держат сына дома под замком, а он умудряется периодически устраивать пожары. Часто сбрасывает горящую бумагу с балкона, в его сознании присутствуют только огонь и дым, остальное не интересно. Бедные соседи! При малейшем запахе дыма все выскакивают в коридор: «Что? Опять?».+

«Проходная» санитария

  Двери в доме без домофона, заходят все, кому не лень. Балконы, ведущие на общую лестницу, открытые и просторные, с них видны Свислочь и парк развлечений «Drimland». Здесь любят обитать юные парочки, ум и сердце которых имеет лишь совещательный голос. Решающий остается за телом. Возраст Ромео и Джульетты, но в нравственном отношении планка ниже. Оставляют после себя пивные бутылки, шелуху от семечек и презервативы.+

  Целый день люди забегают в подъезд, как в туалет. Замывать приходится этажей 10, а если ходят «по­серьезному», то и песком засыпать. 
Ближе к ночи забредают наркоманы — аккуратно расстилают газеты на ступеньках, впускают в вену зелье и сидят в ожидании «кайфа». 3–4 пустых шприца — редкость. Колются одним на всех. Часа 2 проводят в полудреме и исчезают. На ночь зимой устраиваются бомжи и, бывает, замерзают. Но научились разводить небольшие костры на листе жести. Все вокруг закопчено, зато им тепло.+

  Жильцы выходят на общий балкон, чтобы вытряхнуть мешок пылесоса, отпилить что­нибудь ножовкой, выбросить пустые бутылки, вынести ненужный хлам, пощелкать семечки, поплевать на пол и покурить. Папироски летят вниз: утренние, обеденные, вечерние, ночные, когда отношения не клеятся и разговор не получается. Раньше собирала окурки   мужские, теперь в основном женские — длинные и тонкие. Фильтры небесного, розового цвета, под тон помады, синего, как ночное небо, в звездочки, горошек, зебру, с нарисованным листком мяты. Курите, дурочки, все для вас! А то, что через 20 лет сосуды станут как тряпочки, а сердце — как высушенный плод, румянец исчезнет, зубы пожелтеют, голос огрубеет, а кое­кто попадет в раковую клинику, — на это наплевать. Главная задача кадила Сатаны, как пишут о сигаретах в церковных книгах, — погубить душу. Для Бога курящий человек потерян, никотин закрывает тонкое восприятие благодати. Так стоит ли лечить любителей подымить, если свое здоровье они губят сознательно и с удовольствием? Наполеон говорил, что этот порок приносит казне 100 млн франков налогов в год: «Я бы запретил его хоть сейчас, если бы отыскал столь же доходную добродетель».+

  Спросите сегодня о санитарии — и услышите целый трактат. Что же происходит в сознании, если теорию сдаем на отлично, а на практике знания нулевые? Из форточек, открытых окон и балконов вниз летят обглоданные кости, куски хлеба, гнилые луковицы, использованные пакетики чайной заварки, ватные палочки, засохшие цветы, иногда с горшком вместе (а каску уборщику никто не выдает), картошка, кабачки, арбузные корки. На днях выбросили бетонный блок, он проломил тротуарную плитку и ушел на полметра в землю. Еще мгновение — и убил бы двоих ребятишек, которые, ни о чем не подозревая, шли по дорожке. Их родители оказались намного сзади. Белый как полотно отец попытался узнать, откуда слетела такая болванка, кто выбросил, но ушел домой ни с чем. Не милиционер — двери ему никто не открыл.+

В свободном падении

  На последнем этаже вход на крышу преграждает решетка, на ней увесистый замок. Но его все равно сбивают и выходят к небу, чтобы… сброситься вниз. Семь секунд свободного полета, всплеск адреналина, за который заплачено жизнью. Что это? Дурь, желание обогнать время, испытать себя — или свести счеты с судьбой? Записок не оставляли. Смерть есть, причины неизвестны. Жаль, никто не сказал этим несчастным о ценности жизни. «Личная месть», как назвал священник Александр Мень самоубийство, дорого им 
обойдется. Тело они «отстрелили», но душа ни в огне не горит, ни в воде не тонет, как будет мучиться сие эфемерное творение, об этом «прыгуны» (4 случая) не имели ни малейшего представления.+

  Был и чудак, смастеривший себе парашют из двух плащей из болоньи. Жив остался, но переломал руки­ноги. Бедная и 20­этажка, когда с гиканьем и криками из нее выбегают пацаны и молнией слетают на доске со ступенек крыльца. Им кажется, что приближенность к экстриму — свидетельство жизни яркой. Только где ЖЭСу каждый год брать деньги на ремонт крыльца, что разваливается на куски от такой нагрузки? Красить двери, ежемесячно менять линолеум в лифтах, к тому же испещренных непристойными 
надписями, которые не берут ни спирт, ни ацетон, ни сода, никакая другая химия…+

  Крысы — еще одна беда дома. В мусорных контейнерах полно пищевых отходов: ешь — не хочу. Хвостатые жирные, наглые, не убегают при виде ни человека, ни котов, которые облюбовали подвал. Санстанция обходит дома регулярно, но отравленная мука, которую сыпят вдоль стен контейнера, зверькам что мертвому припарка. А после того, как дом утеплили, крысы прогрызли ходы в минеральной вате, и теперь их ничем не достать. А если крысы все еще с нами — значит, корабль на плаву?+

  Дом — это срез жизни, в том числе здоровья. Заботятся ли о последнем жильцы? Сомневаюсь. Среди влияний, укорачивающих жизнь, главное место занимают страх, печаль, уныние, тоска, малодушие, зависть, ненависть. Все это присутствует в людях, написано на их лицах. Физкультурой занимаются единицы. Мелкие хвори лечат сами, доступными и простыми лекарствами — валерьянкой, пустырником, валидолом, цитрамоном, нитроглицерином. Пустые коробочки и пузырьки сгребаю на совок каждый день…+

  Жизнь — как пьеса: не то важно, длинна ли она, а то, хорошо ли сыграна. И пьеса эта состоит из слез, вздохов и улыбок, причем вздохи преобладают. Чтобы их было меньше, навожу порядок. Только хаос здесь создается буквально через час, и, увы, к нему люди привыкли.