Профессор Александр Сукало: «Я никогда не забуду благодарность мальчишки, которому мы удалили обе почки…»

О таком докторе для своего ребенка мечтает каждая мама. Только вот встретиться с ним - недетский труд даже для журналиста. У профессора Александра Сукало расписана каждая минута, бывает, его ждут одновременно сразу в нескольких клиниках Минска. Он много лет возглавляет кафедру детских болезней Медуниверситета, полжизни руководил второй детской клиникой столицы, шесть лет вел на телевидении программу «Здоровье». С прошлого августа Александр Сукало является заместителем председателя президиума Национальной академии наук Беларуси.

- Александр Васильевич, а как же дети?

- Одно другого не отменяет, слишком много времени и сил я отдал детским болезням. К тому же есть востребованность - в некоторых ситуациях без опыта не обойтись, - профессор встречает меня в огромном кабинете большого начальника. Вот уж где раздолье в футбол погонять, детской команде - так точно! - Знаете, у меня был великий учитель Иван Нестерович Усов. Помню, как мы с ним осматривали больных. Раз зайдем, другой, третий, а через час он говорит: «Пойдем-ка еще раз посмотрим!» Я не выдержал: «Да зачем столько?» А он мне серьезно так отвечает: «А я к нему принюхиваюсь…»

Я считаю, что любой начинающий узкий специалист должен сначала поработать педиатром, чтобы видеть ребенка целиком.

Мой учитель мне говорил: «Понимаешь, врачебное мастерство состоит не в том, чтобы дать лекарство, а в том, чтобы его не дать». Назначить антибиотик - просто. Но у каждого человека есть иммунитет, и нужно дать возможность организму реализовать свой потенциал. И вмешиваться только тогда, когда он не справляется.

Так что детей я не оставлю, продолжаю практиковать параллельно с работой в Академии наук.

Александр Васильевич уверен, что врачебное мастерство состоит не в том, чтобы дать лекарство, а в том, чтобы его не дать.

- А зачем вам, главному детскому доктору, это нужно: постоянные отчеты, доклады, конференции? Наверное, зарплата большая?

- Да бросьте, шишек значительно больше, - смеется профессор. - Мне интересно узнавать новое. Последние лет 12 мы на кафедре постоянно выполняли научные проекты: по детскому ожирению, по витаминной обеспеченности, по острой почечной недостаточности. И я горжусь, что сегодня в нашей стране обследование и лечение детей с заболеваниями почек соответствует хорошему мировому уровню.

«До 1997 года дети с больными почками были обречены»

- Слушаешь вас - и прямо жить хочется! А врачей в вашей клинике хватает?

- Хватает. Давайте не зацикливаться на проблемах, а видеть то хорошее, что у нас есть. Государство вбухало в развитие детской нефрологии колоссальные средства, построили новое здание для нашей второй детской больницы недалеко от «Минск-Арены». Но и мы сейчас показываем прекрасные результаты.

До того у нас смертность детей с острой почечной недостаточностью составляла до 40%. Из 70 детей умирало 30. Сейчас мы снизили показатель до 1%. Это мировые показатели.

До 1997 года эти дети вообще были обречены. Детской почечной заместительной терапии - гемодиализа, перитонеального диализа - в стране не было. Но уже 16 лет эти дети могут жить на аппаратах, замещающих почку.

С 2009 года у нас есть программа детской трансплантации почки.

- Наверное, и россиян много, говорят, у нас цены низкие?

- Мы не демпингуем: цены для граждан России или Украины такие же, как для любого другого иностранца и соответствуют средним европейским.

Зато для граждан Беларуси трансплантация бесплатна. У нас есть лист ожидания, но это не очередь. Очередь может быть за хлебом или шмотками: раньше пришел - раньше зашел. У нас по-другому: должен быть подходящий донор. Один может ждать неделю, другой - три месяца.

Идеальный донор - это родители. Почка - орган парный, одну можно отдать своему ребенку. Тогда вообще понятия очереди нет.

- А много родителей соглашается отдать почку своему больному ребенку?

- Соглашается примерно 25 - 30%. Но не все подходят из-за болезней, группы крови.

С 2009 года более 10 родителей отдали почку своему ребенку.

Мы с родителями разговариваем откровенно: 100%-ной гарантии, что его почка приживется и будет работать, нет. Но вероятность гораздо выше, чем после трансплантата от неживого донора.

И еще родители должны знать, что это калечащая операция. В жизни может всякое случиться: вдруг проблема со второй оставшейся почкой или травма?

Помню украинского мальчика, у которого была врожденная недоразвитая почка. Однажды он с отцом ремонтировал забор: полез наверх, упал и проткнул почку. Но не больную, а единственную здоровую. Сейчас мальчик на заместительной почечной терапии. Вот вам пример житейской ситуации, от которой никто не застрахован.

Кто-то из родителей после этого думает о себе, отказывается стать донором. Я не могу обвинить человека в том, что он не отдал свой орган. У кого-то помимо этого ребенка есть еще дети, которых нужно растить.

Мне непонятно другое: когда у ребенка отказывает почка, а его родители, в силу религиозных или иных причин, отказываются от заместительной почечной терапии. И ребенок умирает…

«У 30% школьников проблемы со стулом»

- Сложно совмещать все ваши занятия?

- Главное - интересно. Я ушел в Академию наук, но продолжаю заведовать кафедрой детских болезней Медуниверситета на общественных началах. В Академии наук мне пошли навстречу и разрешили смещение рабочего времени, чтобы бывать в клинике. Я консультирую во всех отделениях 2-й детской больницы, езжу в другие клиники. Мои ученики занимаются гастроэнтерологией, пульмонологией, эндокринологией, иммунологией.

- Александр Васильевич, а как вырастить из ребенка здорового взрослого?

- Начнем с того, что мы есть то, что мы едим. Характер питания очень важен.

- Дети любят макароны, сосиски, пиццу.

- Не так уж страшна пицца, но частить не надо. У нас ведь веками складывалась своя культура питания.

Что раньше ели на селе? Моя мама когда-то говорила: «Каб я быў панам, то еў бы сала з салам”. Но сало ели в деревне во время выполнения самых тяжелых работ: посевных, уборочных. А так - бульбу да капусту.

Мы все чаще обнаруживаем у детей и подростков камни в желчном пузыре. От чего? Оттого что изменился характер питания: камни возникают от избытка мясной, жирной пищи, фастфудов. Метод лечения, если камень достаточно большой, один - удаление желчного пузыря.

А вот от бульбы и капусты камни не образуются.

- Но говорят, что картошка ох какая вредная, от нее и сахар в крови повышается!

- Содержание глюкозы в макаронах значительно выше. Свинья на макаронах раздуется гораздо быстрее, чем на картошке.

Второй момент - физиологические отправления: стул и диурез. Ребенка нужно приучить к тому, что это совершенно естественно.

Я со своей ученицей провел анонимное анкетирование минских школьников, опросили человек 500, и примерно у 30% выявили проблему со стулом.

- У нас об этом как-то не принято говорить...

- Как в Советском Союзе, где секса не было, но дети как-то появлялись. Поэтому я не уверен, что 30% - это истинная цифра. Помните, как у Губермана: «Все люди - евреи. Но только не все нашли в себе силы признаться…»

Задержка стула больше 36 часов чаще трех раз в неделю - это запор, который требует коррекции.

«У белорусов мало терпимости друг к другу»

- Еще одна проблема - мочеиспускания. Многие дети привыкли терпеть. Но лишь представьте себе, что при задержке моча начинает забрасываться обратно - ей некуда деваться. Этот заброс называется рефлюкс и входит в 10 самых распространенных причин хронической почечной недостаточности - когда почка начинает отказывать.

Вот вы спросите у себя на работе у женщин вашего возраста, имеющих детей: «Как часто ваш ребенок ходит в туалет?» Я голову даю на отсечение, что 99% скажут: «Нормально». А вы спросите: «А сколько раз?» Если это годовалый ребенок, он ходит 20 раз, если трехлетний - 10. А вы сколько ходите?

- Смотря сколько жидкости выпью: иногда много, иногда и времени нет.

- Чтобы поддерживать водный баланс, в сутки обязательно нужно выпивать литр воды, помимо чая и кофе.

Я начинаю лекцию с того, что рассказываю, где находятся туалеты в нашей больнице. Студенты четвертого курса смеются. А зря: проблема туалетов стоит очень остро. Мне как-то довелось в одном из райцентров на вокзале в летнее время попытаться зайти в туалет. Я не смог, хоть я человек не брезгливый. Пришлось нарушать общественный порядок.

Александр Васильевич стал детским доктором, потому что малыши, в отличие от многих взрослых, выздоравливают.

А возьмите ситуацию в школах. Если это контрольная, или если ученик не очень сильный, а он захотел в туалет и поднял руку, - его не пустят. А потом попробуй еще добежать!

Почему-то у белорусов мало терпимости друг к другу, соответственно мы и в детей своих ее не закладываем.

Я не раз бывал в Штатах, в обычной трехэтажной школе. Смотрю, в ней лифт. Думаю, ничего себе, буржуины деньги не экономят. Оказывается, что в этой школе, кроме обычных детей, учатся и дети-колясочники, но никто в них пальцем не тычет. А у нас ребенок пару раз случайно обмочился, и к нему уже прилипла кличка «сцуль».

Никогда не забуду мальчишку с врожденным дефектом мочевого пузыря, который был перерастянут. До нас его оперировали раз шесть, но не очень удачно. В итоге у него развилась хроническая почечная недостаточность: мочи за сутки было грамм 100, почки почти не работали. И из него постоянно капало...

Мы сделали ему трансплантацию, перед этим удалив две его неработающие почки.

Я никогда не забуду этого мальчишку, который со слезами на глазах поблагодарил: «Александр Васильевич, спасибо вам большое!» Ему удалили больные почки, и из него перестала капать моча. И мальчик обрадовался, что никто никогда больше не назовет «сцулем». Представляете, какая у мальчика была психологическая травма! Для посторонних это мелочи, а для ребенка - трагедия. Иногда мы лечим мочевой пузырь и почки, а болезнь не уходит - она уже в голове…

«Я поехал не к дочке в роддом, а спасать ребенка»

- Проблема недержания мочи, кстати, есть и у женщин бальзаковского возраста, - продолжает Александр Васильевич. - Особенно рожавших, если роды были сложные, с разрывами, разрезами. К 45 годам у них может сформироваться так называемое стрессовое недержание мочи, к которой приводит слабость мышц тазового дна. У мужчина другая проблема - развивается аденома, он не может помочиться. А женщина чихнула - и все. В 45 лет - это активная здоровая женщина, которая должна вести нормальную рабочую и половую жизнь. А она, извините, трусы не может снять, потому что они у нее мокрые.

Мы должны об этом говорить, это не позорно, это естественные отправления. А мы делаем вид, будто этого нет.

- Многие, наверное, стыдятся…

- Ну конечно! У нас нет запоров, нет недержания мочи. Стыдно и неудобно когда это есть, а ты это прячешь.

В реанимации.

К сожалению, совковость осталась: школа научит, врач вылечит, государство обеспечит, а я при этом буду присутствовать. А потом у них врачи плохие!

Никто не задумывается, что 55% врачей в Израиле - это выпускники вузов из бывшего СССР.

- Александр Васильевич, вы столько всего на себя навесили, жена, небось, ругается, что дома мало бываете, здоровье не бережете…

- Ругается, - соглашается Александр Васильевич, улыбаясь озорными васильковыми глазами. - Жена была категорически против новой должности, понимала, что нагрузки возрастут.

- Вы столько всего знаете, вашим близким очень повезло, вы, наверное, сразу их от всего лечите?

- Тьфу-тьфу, часто лечить не приходится. Близким, конечно, надо уделять больше внимания. Но тут как получается? Когда родилась внучка, я планировал навестить их с дочкой. Но в другом роддоме новорожденному потребовалась неотложная помощь. Как вы думаете, куда я поехал? Конечно, спасать ребенка. Но дочка, вроде бы, не обиделась, она тоже врач. У меня трое старших детей - все врачи.

Мало времени, но стараюсь и книгу почитать, и в любимый театр-студию киноактера сходить, и по утрам зарядку сделать. А вот в отношении собственного здоровья сложнее. У меня ведь тоже славянский менталитет, все мы одинаковые: пока не прижмет - не ойкнем. И это серьезный повод задуматься.