Геннадий Кондратенко: «Хирург должен управлять послеоперационными осложнениями»

Заведующий 1-й кафедрой хирургических болезней БГМУ, доктор медицинских наук, профессор Геннадий Кондратенко в медицине 46 лет.

С отличием окончил Минский госмединститут. Отказался от клинической ординатуры и сразу уехал на периферию.

10 лет хирургической «пахоты» в рабочем поселке Костюковка, дежурства в больнице скорой медпомощи Гомеля.

Без отрыва от хирургического стола окончил аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию.

Хирургическое мировоззрение формировалось под влиянием профессоров А. Шотта, С. Леоновича и других. Стажировался в Москве, в клиниках Берлина (ФРГ).

Автор более 200 печатных работ, ряда изобретений.

Сегодня Геннадий Кондратенко активно участвует в хирургических буднях 10-й ГКБ Минска — клинической базы кафедры. Здесь работают республиканские центры панкреатологии, торакальной хирургии, городские — кровотечений, диабетической стопы; широко используются видеоэндохирургические технологии; лечат осложненные формы панкреатита; делают уникальные операции по восстановлению дыхательных путей, реваскуляризации ног у диабетиков и т. д.

Прогноз на «минус» даст «плюс»

 Почему хирургическое лечение в больницах высшего звена лучше? Там больше разработок в управлении осложнениями, опыта в «обхождении» с ними. Такие клиники успешнее по конечным результатам лечения.

 
— Геннадий Георгиевич, что считаете наиболее трудным в профессии?

— Принять правильное решение в сложных ситуациях. Особенно в экстренном случае или при развившемся осложнении. Хотя опыт накоплен немалый. Ведь каждый день состоит из обходов больных в хирургических отделениях «десятки», консультаций и консилиумов, работы в операционных и реанимации, согласования плана операций, разборов тяжелых случаев…

 Осложнения возникают до операций и после. Опытный хирург застрахован от них?

— Выздоровление, как и развитие болезни, зависит от многих обстоятельств, особенно от индивидуальных защитных сил организма.

Если следовать логике, хирургические осложнения — это то, чего не бывает вне операций. И ни один врач, работающий со скальпелем, еще не смог от них уйти. Они неотвратимы. Западноевропейским хирургам, к примеру, по опубликованным данным, не удается снизить таковые менее уровня в 10%.

Я убежден, что разумнее учитывать хирургические осложнения, рано распознавать и лечить, разрабатывать эффективную профилактику. Почему хирургическое лечение в больницах высшего звена лучше? Там больше наработок в управлении осложнениями, опыта в «обхождении» с ними.

Еще у многих специалистов, к сожалению, такая позиция: «Чего не должно быть, того и нет». В корне неверный подход! Надо предвидеть, что может случиться, а для этого много знать о предотвращении последствий и борьбе с ними. Считаю, что не только в них проблема, а в отношении к ним хирургов.

Инвестиции в экстренность

— Какие болевые точки видите в экстренной хирургии?

— Пока не решена, к примеру, проблема лечения острого панкреатита: число больных неуклонно растет, состояние остается потенциально опасным для жизни, требует затратного хирургического лечения. Без обширных инвестиций потребности экстренной хирургии удовлетворить невозможно. 

О новых технологиях

— Вы долгое время были главным специалистом Минздрава по эндоскопии и видеоэндохирургии. Несколько слов о возможностях этого направления.

— Они велики. Ведь большую часть информации об окружающем мире нам дает зрение. Этот принцип действует и в медицине. Не преуменьшая значения иных важных методов диагностики, считаю, что изображения, полученные с помощью эндоскопии, ультразвука и прочих способов, сильнее других влияют на принятие врачом решения.

Прямая эндоскопия пищеварительного тракта — уже классика в диагностике. Эндоскопические изображения скоро будут передавать в режиме реального времени на дисплей мобильного телефона специалисту для консультации.

Минитравматичная эндоскопическая хирургия даже в обычном понимании («лапароскопические вмешательства») уже привела к существенному улучшению клинических и экономических показателей в отечественном здравоохранении. Такие операции делают и в травматологии, ортопедии, нейрохирургии, оториноларингологии и т. д. Диапазон их непрерывно расширяется.

Эндоскопические вмешательства на верхних отделах пищеварительного тракта редко бывают неэффективными, поскольку и специалисты набираются опыта, и инструменты модернизируются. К примеру, успехи эндоскопического устранения непроходимости желчных путей все чаще позволяют обходиться без больших хирургических операций.

Прицельная стратегия

— Как будет развиваться хирургия в обозримом будущем? Что можете сказать о ее современной стратегии?

— Мировая хирургическая стратегия — это все чаще прицельные действия.

Операции на внутренних органов претерпели глубокие изменения, в основном из-за внедрения цифровых технологий. На мой взгляд, особое значение приобретут предварительное создание трехмерной модели предстоящей операции, компьютерная «оцифровка» тканей пациента и интраоперационная навигация.

Расширены границы малотравматичных видеоэндоскопических вмешательств, их начинают использовать при сложных резекциях и реконструкциях внутренних органов. Весьма вероятно, что эти операции отвоюют некоторые области открытой хирургии, как это уже произошло с лапароскопической холецистэктомией.

В ближайшие годы больше придется заниматься пациентами пожилого и старческого возраста. Это связано с мировой тенденцией старения населения. Неотъемлемая часть ее — реструктуризация патологии и нарастание, с позиций хирургической помощи, ресурсоемких заболеваний.

— И что следует предпринять сегодня?

— Усилить подготовку специалистов, обеспечить целенаправленные научные разработки, уделить больше внимания диспансеризации. Ведь без должного диспансерного наблюдения заболевания развиваются согласно своим закономерностям. На популяционном уровне это будет проявляться процессами хронизации, сочетанности и множественности патологии.

Какие проблемы обсуждает сейчас мировое хирургическое сообщество?

— Особенно активно — послеоперационные осложнения и повышение качества операций. Интенсивные научные разработки направлены на высокий уровень. Так, трехмерная реконструкция внутренних органов пациентов, полученная при КТ, уже передается в программы для моделирования ситуации, которая может возникнуть в ходе предстоящего вмешательства. Хирург более детально готовится к нему.

Благодаря интраоперационной навигации он скоро сможет четко представлять лежащие в глубине невидимые анатомические структуры, затронуть которые опасно. В особо сложных ситуациях планируется применять «оцифровку» тканей в режиме реального времени. Компьютерный контроль поможет свести на нет травмирование тканей, выделяемых хирургом в ходе операции.+

— Ваше мнение о нынешней системе подготовки хирургов?

— В Беларуси она одна из лучших. Мне приходилось участвовать в операциях в зарубежных клиниках — отмечу, что мануальные навыки оперирующих хирургов вполне сопоставимы. При соответствующем оснащении наш уровень не уступает лучшим западноевропейским образцам, об этом свидетельствуют последние достижения.

Многие годы в подготовке хирургов применяются специальные виртуальные тренинг-системы для отработки практических навыков. К сожалению, большинство наших медвузов не оснащены такими дорогостоящими учебными пособиями. Но ведь понятно: как обучен специалист, так он и работает. Уровень оказания помощи еще никогда не обгонял уровень подготовки.+

Татьяна Скибицкая
Фото из архива БГМУ
Медицинский вестник №8, 24 февраля 2011