Два бриллианта: Ильич и Ильинична
Геннадий Ильич Лазюк, член-корреспондент НАН Беларуси — отец медико-генетической службы республики. 60 лет они с женой, Инессой Ильиничной, рентгенологом, доктором медицинских наук, профессором, вместе.
С высоты прожитых лет иногда очень интересно заглянуть в юность. А тут шикарный повод — бриллиантовая свадьба, друзья сделали стенгазету, откопав в своих альбомах редкие послевоенные фотографии.
Геннадий Ильич Лазюк, член-корреспондент НАН Беларуси, отец медико-генетической службы республики увидел себя худым, рыжеватым, обгоревшим на ялтинском солнце. Позируя, он положил однокурснице Инне руку на плечо.
...Студентам Минского мединститута, на пятерки сдавшим первые зимнюю и летнюю сессии, в профкоме выдали туристические путевки в Крым и 300 рублей в придачу; по тем временам, когда еще не отменили хлебные карточки, — целое состояние.
До Москвы ехали в товарняке, далее — пассажирским поездом. Ночь до него надо было где-то прожить. Взял их к себе невысокий, изящный человек в очках. Когда заговорили с ним, обомлели: Юрий Левитан, диктор Всесоюзного радио, голос которого знали все наши сограждане; медлительная, рокочущая интонация, исключительно правильный и грамотный язык... Он ценил юмор и рассказал ребятам свежую радийную байку. В студии перегорела лампочка, последние известия читались — единственные — в прямом эфире, но рядом, на всякий случай, сидел человек из соответствующих органов, с оружием. Диктору Ольге Высоцкой надоело ждать, когда придет электрик, и она крикнула: «Дайте же мне мужчину наконец!» А микрофон был включен...
Они пили чай, смеялись, Левитан произнес своим фирменным голосом: «Говорит Москва! Желаю вам отличного отдыха!»
Ялта встретила жарой. В первый же день Геннадий наплавался вволю. А наутро — ангина.
Все наметили маршрут и ушли в горы.
И только Инна, взглянув на его красное лицо, осталась рядом. Компресс на горло, чай; от высокой температуры ему казалось, что бредит. Но когда открывал глаза, то видел ее спокойное лицо, полное доброты.
«Вот это девушка! Кому-то будет отличная жена!» — подумал он.
На первое свидание пришел с ожоговым пузырем на животе. Сорочка-то одна была. Постирал, а она сохнуть не желает. Схватил утюг и на себе «подсушил». Стоял, от боли маялся. А Инна опаздывала. Когда пришла, ухажер уже весь скис.
— Не горюй, в роли больного тоже надо побыть, но даю слово: больше не опоздаю.
Геннадий и бальным танцам учился, чтобы пригласить на круг ее, королеву вальса. Изящной обуви не было, но оба в кирзовых сапогах танцевали лучше всех.
А потом он ее удивил. В американской гуманитарной посылке оказались кусочки меха енота. Лазюк всю ночь шил из них тапочки, и такие красивые получились, что Инна ахнула. Эти тапочки растопили настороженность. В 1937 году арестовали деда, простого слесаря. Бабушку, работавшую на швейной фабрике, сразу же уволили, мать исключили из БГУ, а младшую сестру — из школы. Враги народа. Она приготовилась к одиночеству в жизни, никогда не повышала голоса и ни о ком не говорила плохо. У Геннадия свой комплекс вины — оказался на оккупированной территории. Но ведь Минск фашисты захватили мгновенно, а подростку было 13 лет, куда он мог эвакуироваться? Этот факт сильно осложнил жизнь: как «неблагонадежного» Лазюка не взяли в аспирантуру.
Когда Инна и Геннадий обрели друг друга, все страхи рассеялись.
Их курс, на две трети состоявший из фронтовиков, дал Беларуси 47 профессоров и 15 академиков.
— Так и будем ходить вместе, а может, поженимся? — спросил однажды Геннадий.
— Это предложение? Без енотовых тапочек очень прозаичное… Но я буду твоей женой и поеду за тобой на край света…
За милым — на край света
«Край» оказался Мозырем. Она — участковый врач, зарплата — 460 рублей, а буханка белого хлеба на базаре стоила 600. Геннадий мыкался без работы. Инна тянула семью, подрабатывая в фельдшерской школе, побаиваясь своих учеников — сильных, рослых, по возрасту старших. Неожиданно ей предложили новую специальность — рентгенолога. Чтобы дорасти до профессионала экстра-класса, который и есть лучшие глаза терапевта, хирурга, уролога, стоматолога, нужно было учиться.
В тонкости дела ее посвящали на курсах, затем — корифеи в этом деле Мария Иваницкая, Берта Сосина, Галина Голуб, а закреплял знания знаменитый мозырский хирург Эммануил Кенигсберг.
— Инночка, вы уж простите, ради Бога, но мне ваше заключение «язва желудка» ни о чем не говорит. Я и так знаю, что там язва. Какие у нее края, на какой она стенке, что представляют собой слизистые? — допытывался он.
Если она оправдывалась, ссылаясь на старый аппарат, некачественную пленку, «допрос» продолжался в более сухом тоне. Если говорила: «Знаний у меня еще мало», — улыбался и отпускал, подчеркивая, что их надо приобретать до конца дней. С радостью.
Она так пристально вглядывалась в опухоли, переломы, гематомы, пороки, аномалии, что с закрытыми глазами могла описать их четко, емко и образно. Без ошибки. Статьи Инессы Лазюк с удовольствием брали в научные журналы — редкие случаи из практики превращались под ее пером в маленькие рассказы.
— Вам надо идти в жизни научной дорожкой, — посоветовал однажды Кенигсберг. — Это потребует большого напряжения, предвидения, работы в поте лица. Как только вы решите один вопрос, перед вами встанет десяток новых. Зато вы измените мир и получите лучший путь для продвижения опыта.
Вот только в судьбе не все состоит в связи с всемирным порядком. У нее обнаружили эндемический зоб — климат и вода Мозыря не подошли.
Пришлось возвращаться в Минск, ложиться на операцию. Зато здесь ждали встречи с создателем кафедры рентгенологии БелГИУВ (теперь — БелМАПО) Бертой Сосиной, основателем ДХЦ ленинградским профессором Сергеем Либовым, профессором Николаем Масловым, конструктором искусственного тазобедренного сустава, создателем кафедры детской рентгенологии Александром Руцким.
Посиделки на кафедре, где всякий раз говорилось о новом в этой науке, Инесса Ильинична устраивает и сегодня. А тогда ее яркие доклады вылились в кандидатскую диссертацию, потом в докторскую. Когда она рассказывает об изменениях гемодинамики малого круга при врожденных гипертензивных пороках сердца у детей или дает рентгеноморфологическую характеристику острой и респираторной недостаточности новорожденных, то это настоящее представление. По каждому заболеванию может показать не менее 500 снимков. Простой человек видит на них лишь свет и тени, а она — конкретный очаг в легких, сочетанные пороки сердца, периостальные наслоения. Часто ее заключения — последняя точка в диагнозе. Мастерски делает одномоментную двухстороннюю бронхографию. Первой прозондировала сердце, вместе с Оксаной Бычковой доказали, что при ожогах пищевода щелочью (дети часто глотают всякую гадость) самый перспективный метод лечения рубцовых стенозов пищевода — с помощью биодеградабельных стентов.
Еще подростком Инесса Ильинична стала донором. У нее редкое сочетание — I группа крови и отрицательный резус. До сих пор сдает кровь и спасает тяжелых больных.
Прекрасная кулинарка. Печет пироги, кулебяки, пиццу, пирожки с грибами; в доме аромат сдобного теста, который располагает только к мирному чаепитию, а не к обидам, не к ссорам.
Ей никогда не дашь ее лет — прямая спина, легкая походка, морщинки в уголках глаз не портят свежей кожи, пышной копне волос завидуют молодые лаборантки. Удивительная любовь к людям магнитно притягивает пациентов, которым хочется выговориться, услышать слова утешения и погреться у яркого огонька большого сердца...
Лучше, когда все удается в молодости 
Многое в жизни он делал не благодаря, а вопреки. Очень хотел стать врачом, но понимал, что «неблагонадежного» в институт даже при хороших отметках могут не зачислить. А вот если закончить Бобруйскую фельдшерскую школу, то можно получить целевое направление. Ездил из Минска на крыше товарняка. Дед, кочегар бронепоезда, участник Первой мировой, учил его не искать в жизни обходных путей, никогда не врать и честно выполнять любое поручение. Страсть была одна — учиться. Пятерки давались нелегко. Воровал часы у сна, если не понимал — зубрил. Однажды заснул на крыше вагона, и в Осиповичах его чуть ветром не сдуло.
Как-то с инспекторской проверкой в Бобруйск приехал заместитель министра здравоохранения профессор Владимир Морзон. Побеседовав с отличниками (их было только двое), пообещал, что будет держать в поле зрения поступление ребят в мединститут. И действительно помог, сурово спросив у председателя приемной комиссии: «А где же те двое из Бобруйской школы, которых я курировал?»
Врачебной работы опальному выпускнику не предоставили, потому что он увлекся генетикой. За его плечами шептались: «Контактирует с продажной девкой империализма». Рядом со словом «генетика» всегда соседствовало слово «страх», давило на людей какими-то смутными подробностями, будто во всех открытиях этой науки заложена возможность манипулирования. В то время ходила шутка: «Что бы ни делали генетики, все равно получается оружие».
В представлении же Лазюка (а ему тогда уже под 40) манящая наука нацелена только на благо человечества. Первопроходцу в ней надо было кормить семью, и он 15 лет работал патологоанатомом. Первую гистологическую областную лабораторию создал еще в Мозыре, первым начал исследования по цитологической диагностике и медицинской генетике. Правда, делать это не советовали. Но он уже был знаком с основоположником советской радиационной генетики академиком Николаем Тимофеевым–Ресовским, который сказал, что продвинуться в этой области можно лишь «будучи зверски серьезным, не отвечающим на злобные выпады оппонентов».
Наследственные задатки изучают в хромосомах, и излюбленный объект генетических исследований в лабораториях — мелкие плодовые мушки дрозофилы. Энергия размножения их огромна: от яйца до взрослой особи — 10 дней, частые наследственные изменения, всего 4 пары хромосом: экспериментируй — не хочу. Но он отверг мушек, хотел сразу получить хромосому человека. По крупицам собранный научный материал носил с собой в портфеле и все думал, как технологически его «запустить».
Случай представился. Больной удалили щитовидную железу, Геннадий Ильич выпросил у хирурга кусочек вырезанной ткани. Размельчил ее. Лаборантки Люба и Наташа (они и сегодня работают с ним) взялись за подсчет клеток. Условия ужасные: места на кафедре не оказалось, для исследования выделили комнату санитарки в морге. Отравленные дурным воздухом мертвецкой, они работали всю ночь, но результат получили и ликовали, как дети.
Вот тогда для Лазюка создали уникальную лабораторию тератологии — науки, изучающей пороки развития. За четверть века она разрослась до НИИ наследственных и врожденных заболеваний, который благословил академик Тимофеев–Ресовский. Позже институт влился в РНПЦ «Мать и дитя».
Белорусская медико-генетическая служба считалась в Союзе и Европе образцовой, к нам приезжали учиться, перенимать опыт. Генетики ежегодно предупреждали рождение детей с тяжелейшими, не поддающимися лечению, болезнями. У нас осуществили 17 совместных проектов с институтами России, Англии, Германии, США, Нидерландов, Финляндии, Японии, Франции. Сделали научные открытия семи пороков развития (раньше был описан всего один), обучали студентов БГМУ и курсантов БелМАПО. В медико-генетическом центре на базе института ежегодно консультировали свыше 5 тысяч женщин. Геннадий Ильич стал членом-корреспондентом АМН СССР и НАН РБ, доктором мед. наук.
Сегодня уже отошел от руководства, ведь девятый десяток разменял. Но дел не убавилось. Его осаждают аспиранты, он руководит кандидатскими, докторскими, пишет монографии и так же четко планирует день, расписывая по пунктам.+
Сказать, что генетикам живется легко, значит покривить душой. Они люди неудобные. Когда все замалчивали проблему Чернобыля, Лазюк где только мог твердил: в пострадавшей Беларуси сложились условия, способствующие нарушению эмбрионального развития! Число детей с врожденными пороками будет возрастать. В стране рождаются в год более 3 500 ребятишек с наследственными и врожденными патологиями, 550–870 из них определяются как инвалиды с детства, 150–170 умирают в перинатальный период, 240–300 — в детском возрасте.
Повреждающим фактором может стать любое негативное явление: нарушение обменных процессов, дефицит незаменимых кислот, особенно фолиевой, витаминов, микроэлементов — селена и йода, некоторые химические загрязнители, а также просто страх родить ребенка с ВПР в зонах, где выпал радиоцезий. Нужно заниматься профилактикой — и подробно, пункт за пунктом, рассказывал, что следует делать. Центральным звеном вторичной профилактики ученый считает пренатальную диагностику, цель которой — в максимально короткие сроки выявить у плода не поддающиеся лечению наследственные болезни и ВПР. Но для нее нужны ультразвуковые сканеры с высокой разрешающей способностью. Это очень важно, ибо диагноз лучше иметь до 22 недель беременности. В Беларуси в инвазивных методах пренатальной диагностики, когда устанавливают окончательно, есть ли хромосомные болезни и многие энзимопатии, нуждаются 4,5–5 тыс. беременных. Это дорогие, сложные, но наиболее точные исследования. Как генетик настаивает, чтобы в декретный отпуск женщины уходили дважды, и первый раз — с 3-й и по 8-ю недели, ведь к 11-й ребенок уже полностью сформировался, потом «дозревают» только отдельные структуры. Надо дать будущим мамам прожить этот период комфортно.
Лазюк все звонил и продолжает звонить в свой маленький колокольчик, привлекая внимание организаторов здравоохранения, медицинской общественности, врачей женских консультаций, гигиенистов, неонатологов, неврологов. И когда кто-то возмущается, что кризис на дворе, откуда деньги брать, он неизменно отвечает, что профилактика наследственной патологии только одного синдрома Дауна в 100 раз сокращает расходы на лечение и содержание таких детей.
— Угомонись! — просит его иногда Инесса Ильинична. — Займись своим здоровьем.
— Радость моя, ты не хуже меня знаешь, что генетика подобна грозному повелителю, одинаково щедрому на роскошные награды и суровые взыскания. Вот только окриков и взысканий больше, как и положено служащим «продажной девки империализма»…
Ну что тут скажешь! Ильинична знает, что в нем нет ни грамма корысти, он фанатично предан делу, немыслимо аккуратен в работе, беспрекословно покорен в соблюдении правил и инструкций, потому ему удается выстоять в перипетиях жесткой борьбы и получить хороший результат.
Юкио Сато, директор Института медицинской генетики в Хиросиме, говорит, что он еще «маленький Лазюк» в Японии, но обязательно хочет стать большим ученым, как Геннадий Ильич. Этот человек приезжает в Беларусь учиться, и всякий раз у него слезы наворачиваются, когда заходит в мемориальную комнату на даче Лазюка. Геннадий Ильич сделал ее такой, какой увидел Японию, когда читал там лекции. Материалы из газет и журналов, сувениры, картины, статуэтки, цветущая сакура, традиционный японский наряд, столик для чаепития — страна Восходящего Солнца глубоко запала ему в душу. Деньги, что он там заработал, украли вместе с портфелем в купе поезда, который вез его из Москвы.
— Разве в них счастье? — сказала Инесса Ильинична. — Главное, что ты приехал домой и привез впечатления, которых на жизнь хватит. А их у нас никто не украдет…
В Японии постигал тончайшие методы исследования работающего сердца их сын Дмитрий. Талантливый врач, замечательный ученый, которому все предсказывали: «быть тебе академиком». Диму убил редкий арбовирус. Жизнь остановилась. Свет померк. Они приходили домой и сидели на диване молча, как в юности, взявшись за руки. Каждый понимал, что слезами ничего не исправишь, красавца-сына не возвратишь. Прибегали внучки, отвлекали, боясь за сердца любимых бабушки и деда.
Сегодня Катя и Саша живут за границей. Первая пошла по стопам Геннадия Ильича, работает в Институте репродукции и генетики в Чикаго. Подтверждая диплом, сдала 4 экзамена, набрав сто баллов из ста возможных по каждому. Такого здесь отродясь не было. На нее ходили смотреть, как на чудо. Вторая — менеджер по оказанию гуманитарной помощи — знает 8 языков, ездит по миру, сейчас живет в Швеции.
— Раньше я реально видел перед собой двух внучек, а теперь только два адреса, — грустно говорит Геннадий Ильич.
Он прекрасно понимает, что его любимые девочки выросли и уже делают карьеру. Лучше, когда все удастся в молодости, в самом «брачном» отрезке жизни от 25 до 44 лет.
60 годков они с Инессой Ильиничной вместе, все ближе, все дороже друг другу. И когда какой-нибудь холостяк начинает расписывать прелести одинокого существования, Геннадий Ильич резко обрывает его:
— Хвастать своим эгоизмом неприлично. Человек не может насладиться жизнью, если не имеет семьи. 
Геннадий и Инесса Лазюк мечтали дожить до свадьбы золотой, а на днях отпраздновали бриллиантовую — 60 лет вместе!
Анна БОГДАНОВА
Фото: Аркадий НИКОЛАЕВ и из архива Г. И. ЛАЗЮКА
Медицинский вестник, 18 февраля 2010